Михаил Бенюмов: «Начинать обучение детей музыке в 8-9 лет уже поздно»

Первые отрытые молодежные Европейские Дельфийские игры и 13-е молодежные Дельфийские игры России прошли в начале мая в Волгограде.

— Михаил Иосифович, ваша воспитанница Алина Куроедова успешно выступила на Дельфийских играх, прошедших в Волгограде со 2 по 8 мая 2014 года, в номинации «Скрипка». Расскажите о ней немного. С какого времени она у вас обучается, какую награду привезла? Кто еще из ваших учеников участвовал в Играх?

— Алина Куроедова завоевала 2 серебряных медали: на российских и на международных европейских Дельфийских играх, при том что золотые медали не достались никому — она победитель. Это такое странное решение жюри, когда нет ни золотой медали, ни бронзовой.

Алина — воспитанница красноярской скрипичной школы. Сначала была школа искусств № 15 у преподавателя О.И. Филимоновой. С 10 лет она занимается у меня: учеба в специализированной гимназии № 12, затем в колледже при академии. Сейчас ей 19 лет, она первокурсница Красноярской академии музыки и театра. Алина является победителем многих конкурсов, в том числе Красноярского открытого межрегионального фестиваля-конкурса юных исполнителей им. Н.Л. Тулуниной, дипломы с международных конкурсов в г. Ольденбурге (Германия) и имени Е.А. Мравинского в Санкт-Петербурге, занимала неоднократно 1-е место на Красноярском международном музыкально-театральном конкурсе «НАДЕЖДА». Неоднократно участвовала в Дельфийских играх, и эти серебряные медали у нее не первые — она постоянный участник нашей Дельфийской сборной. Ее одноклассница Римма Бенюмова также трижды становилась золотым лауреатом Дельфийских игр. Она сейчас учится в Германии. Серебряную медаль завоевывала и Марина Гаджиева, тоже моя ученица, дипломантом игр становились и другие мои студенты — Леонид Жуковский и Данила Казанцев.

— С какими произведениями выступала Алина Куроедова на Играх?

— Дельфийские игры в последние годы стали представлять собой конкурс из трех туров, причем на третьем туре победитель должен выступить с симфоническим оркестром. Алина играла концерт П.И. Чайковского. На предыдущем втором туре она играла сонату-балладу Э. Изаи, виртуозную «Бурлеску» Шостаковича из скрипичного концерта. И на первом туре классический набор: адажио и фуга Баха, «Каприс» Паганини и концерт Моцарта. Это очень серьезный конкурс — трехтурный, что уже говорит само за себя.

— Что вам удалось вложить в ученицу за годы обучения?

— Вы знаете, не мне судить. Всегда лучше видно со стороны. Алина — изначально талантливая девочка. Однако талантливых детей, на самом деле, очень много, реализовавших свой талант — намного меньше.

— От чего это зависит?

— Здесь целый комплекс: это и огромная сила воли, и трудолюбие. Алина очень организованная, целеустремленная, по-настоящему преданная искусству. И, конечно, вся динамика ее движения позволяет Красноярску гордиться тем, что этот человек вырос и учился здесь.

Существуют профессии, например в музыке, балете, спорте, в которых ребенок может добиться впечатляющих результатов, не уступающих показателям взрослых, а даже их превосходящих. На сегодня законодательно отрицается сама возможность специального профессионального образования до 15 лет, но законы биологические и психологические свидетельствуют о другом. Ярким примером тому может служить выступление юной фигуристки Юлии Липницкой. Считается, что ребенок после 15 лет может сделать выбор в пользу той или иной профессии. В 15 лет можно делать выбор, но только: стоит или не стоит профессионально заниматься дальше, потому что стартовать уже поздно. И опыт выдающихся артистов свидетельствует об этом. Для того чтобы стать настоящим музыкантом, человек должен пройти специальное обучение, начиная с 7 лет. Чтобы мы могли формировать высококачественные кадры, у нас должна быть специализированная музыкальная школа. И у нас была такая школа, где и обучалась Алина Куроедова, но, к сожалению, ее закрыли.

— Сколько часов в день занимаются ваши ученики?

— Не больше 6 часов со скрипкой, перед конкурсами бывает и по 8 часов, потому что большие программы. Я бы сказал так: в Китае есть музыканты, которые занимаются в среднем и по 12 часов в день, но многие считают, что это им ничего не дает. На мой взгляд, нормально — когда человек самостоятельно занимается на скрипке по 6 часов в день и к этому дополнительно ходит на уроки, репетиции, выступления и т. д.

Дополнительные черты к портрету: Алина ведет концертную деятельность, является солисткой Красноярского камерного оркестра. В декабре 2013 года мы были приглашены на Рожденственский фестиваль в Испанию, где в региональном театре города Альманса дали 5 концертов. В эту поездку не смогли поехать концертмейстеры (Марина Гаджиева, Леонид Жуковский), и тогда еще 18-летняя Алина Куроедова была мной посажена на место концертмейстера. Она блестяще справилась с возложенной на нее миссией, то есть играла соло и вела оркестр — замечательно выступала и очень полноценно. На фестивале был также создан из русских, испанских, немецких, австрийских музыкантов совместный «Фестивальный оркестр». И дирижер этого «Фестивального оркестра» среди многих выбрал именно Алину на место первой скрипки. В мировой практике это уникальный случай.

— Как вы готовите своих воспитанников к таким крупным соревнованиям?

— В этом вопросе для меня существует два смысла. Во-первых, это предконкурсная или предконцертная подготовка, которая может занимать, скажем, дни или недели. И совсем другое — подготовка, которая длится годами, а иногда и десятилетиями. Выступить на конкурсе — это не значит выучить программу и хорошо позаниматься месяц. Подготовка — это означает сделать крупного музыканта, который способен быть лучше, чем другие. Поэтому это, на самом деле, работа многих лет, которая имеет промежуточные этапы в виде выступлений на концертах, каждый конкурс — это ступенька к следующему конкурсу. Все вместе это образует некую «лестницу», которая ведет к подлинному профессионализму и мастерству.

— Михаил Иосифович, вы давно работаете в музыкальной сфере. Как вы считаете, меняется ли со временем подход к подготовке музыкантов высокого уровня?

— Он меняется не просто со временем, меняется, можно сказать, изо дня в день. Как совершенно непредсказуемо, какая будет завтра погода — так себя ведет и садовод: выходит в сад, смотрит на листики и плоды… Дальше он понимает, что ему нужно делать.

— Вы отталкиваетесь в обучении от личности, от конкретного человека?

— От его развития. Один начинает делать быстро успехи, а другой почему-то начинает тормозить, наступает какой-то внутренний кризис… В разных случаях надо вести себя по-разному.

— Изменяется ли с течением времени репертуар выступлений?

— Мы играем то, что было модно всегда, что играли 200 и 300 лет назад, что живо и свежо до сих пор — классику. Играем все то хорошее, что есть и должно оставаться, в том числе и современную музыку — это Пьяццолла, Стравинский, Шнитке, Шостакович.

— У вас очень большой опыт как музыканта (солиста), дирижера, но также наработан большой опыт подготовки музыкантов высокого уровня. Что вам ближе: концертная или педагогическая деятельность?

— Я думаю, что это как правая и левая нога — все взаимосвязано, потому что педагог, который «оторвался» от концертов и эстрады, деградирует. На протяжении многих лет, около 30, я выступал как солист с симфоническим и камерным оркестрами, камерный исполнитель. В том числе моим постоянным партнером стала супруга — пианистка Лариса Маркосьян, в дуэте с которой исполнены десятки программ, в том числе все камерные скрипичные сочинения Брамса, Прокофьева, монографические программы из произведений Баха, Моцарта, французских скрипичных миниатюр разных авторов. Сначала стал известен как скрипач, потом взял в руки дирижерскую палочку. Сейчас возраст не позволяет мне гарантированно выходить на сцену в качестве солиста, но когда есть такая возможность, я играю. Года не прошло, как я выступал на Международном фестивале камерно-оркестровой музыки «Сибирь-Европа» в качестве скрипача.

— Михаил Иосифович, вы родились в Киеве, учились в Москве в школе им. Гнесиных, в Российской академии музыки (с 1966), затем в аспирантуре под руководством М. Фихтенгольца. Как вы попали в Красноярск?

— После учебы в Российской академии музыки сначала судьба меня забросила в Киргизию, где я преподавал с 1971 по 1977 годы в Киргизском государственном институте искусств. Со многими учениками до сих пор сохранились прекрасные отношения, мы переписываемся, и я их очень люблю. Потом я занимался в аспирантуре в Москве, и уже решил не возвращаться в Киргизию. К моменту окончания аспирантуры, в 1978 году, как раз и открылся Красноярский институт искусств, и я был одним из первых его педагогов. В Красноярске были предоставлены жилье и все условия для работы.  

— Расскажите про ваших детей. Они тоже состоялись как профессионалы?

— У меня четыре дочери. Две из них стали журналистами, проявляют себя в рекламном бизнесе, еще двое учатся и работают в музыкальной сфере. Мария получила образование в Мюнхене как хоровой и симфонический дирижер и работает главным хормейстером и дирижером оперного театра в Германии. Дочь Римма сейчас учится в одном из старейших музыкальных учебных заведений Берлина — Университете искусств.

— Известные скрипачи часто выступают на скрипках мастеров 17–18 вв. Расскажите, чем ценны эти инструменты? Доводилось ли вам играть на таких скрипках?

— Я играл на одной из лучших скрипок мира, которая называется «Иоахим». Наш оркестр часто бывал в Кремоне, итальянском городе, на родине великих мастеров. И однажды после приема мэра города нам показывали музей, в котором хранились самые знаменитые скрипки Италии. Хранитель музея достал лучшую скрипку Страдивари и сказал, что сегодня честь сыграть на ней будет оказана мне и у меня есть 10 минут, после этого дал инструмент в руки. Так мне довелось играть на этом замечательном инструменте.

Всякое искусство имеет эпоху своего расцвета. В Италии целые города занимались изготовлением скрипок. Например, если сегодня посмотреть на Кремону — там проживает примерно 500 скрипичных мастеров. Для сравнения, в Красноярске живут 2 скрипичных мастера, из которых делает скрипки только один. Два итальянских города, которые находятся на расстоянии 30 км друг от друга, Кремона и Брешиа, являются родоначальниками скрипок. Там скрипка приобрела свою современную классическую форму, это случилось в 16 веке. Скрипки  мастеров Гаспаро де Сало (Бертолотти) и Джованни Паоло Маджини считаются первыми историческими образцами скрипок, а их имена вошли в историю как имена первых великих скрипичных мастеров. Но перед этим столетиями развивалось искусство лютневых, гамбовых, виольных инструментов. Еще задолго до появления скрипки у каждого народа существовали так или иначе инструменты, близкие к скрипке, которыми пользовались музыканты. И в 16 веке исторически сложилось так, что скрипка стала одним из ведущих инструментов, способным наиболее близко передать все оттенки человеческих эмоций. И, по сути, является аналогом человеческого голоса и обладает такими же богатыми возможностями. Человеческий голос — это инструмент, созданный Богом, а скрипка — это инструмент, который в уподобление этому божественному голосу был создан человеком. В 16 веке исторически скрипка вышла на первый план. Затем 17 и 18 века дали расцвет этой школы. В каждом городе было по нескольку знаменитых семей, которые занимались только изготовлением скрипок. Таковыми были семейства Гварнери, Амати, Бергонци, Тесторе и другие. И когда вы берете в руки инструмент, сделанный итальянскими мастерами, сразу видны колоссальная разница в мастерстве и звучании. Современные скрипки отличаются от старинных очень сильно. Например, старинная скрипка Тесторе в сравнении с современной скрипкой — это все-равно, что сравнить божественный цветок с кустом крапивы. Сейчас моя дочь Рима играет в Германии на скрипке, которой через три года исполнится триста лет, 1717 года изготовления.

— В последнее время Красноярский край зарекомендовал себя во многих соревнованиях международного уровня. Всегда ли вы помните Красноярск таким? Как, на ваш взгляд, за последние 30–40 лет изменилась культурная жизнь города?

— Я живу в Красноярске более 35 лет, с 1978 года. Могу сказать, что в конце 70-х на концертах Красноярского государственного симфонического оркестра порой на сцене народу сидело больше (я тому свидетель), чем в зале: слушателей бывало 20–30 человек и даже 17, то же самое было и в оперном театре. Сейчас, как правило, все концерты проходят с аншлагом. То есть это говорит о том, что за те годы, что я живу в Красноярске, произошли очень большие изменения в формировании слушательской аудитории. Классическая музыка была понята и востребована красноярцами. Это первое. Второе — когда я приезжаю в малые города края (такие как Бородино, Иланское, Ачинск, Назарово, Шарыпово, Норильск), я удивляюсь, насколько «жадно» и трепетно люди слушают музыку, насколько они «изголодались» по классической музыке. Сибирская публика — это публика, которой, я думаю, классическое искусство по-настоящему необходимо.

— Каковы ваши дальнейшие творческие планы?

— Сейчас мы (оркестр) переехали в Дом офицеров. И я надеюсь, что наша публика, которая привыкла, что мы играем в малом концертном зале и музее имени Сурикова, будет приходить к нам в Дом офицеров, где располагается великолепная концертная площадка — старейший концертный зал с хорошей акустикой, которому больше ста лет. Думаю, мы его «обживем» и «озвучим», создадим там полноценный центр камерно-оркестровой музыки. В наших ближайших планах — участие в Азиатско-Тихоокеанском фестивале. В июле должна состояться поездка в Вену — выступления в храмах и концертных залах Вены, в том числе в самом знаменитом концертном зале мира «Мюзикверайн». У нас запланированы концерты в Словакии и во французских Альпах, Куршавеле. Мы едем на фестиваль, который называется «Музыкальное празднество Савуа». И в сентябре нас ждет новая встреча с красноярской публикой на 13-ом фестивале «Сибирь-Европа». С течением времени фестиваль расширяет свои границы. Если раньше, например, приглашали отдельных музыкантов и дирижеров, то сейчас мы ждем не только замечательных виртуозов-солистов, но и государственный оркестр из Словакии, и у нас запланированы совместные выступления.

Подготовила Егорова Ирина.